Собака лает караван идет.
О раздражении.
Знаешь, оно не возникает резко, безболезненно для самого тела, и само по себе. Изменения происходят из самого нутра, прямо от сердца.
Я возвращаюсь к животному строению, некогда прошедшей ступени своей эволюции. Единый круг, по которому бежит кровь размыкается, и образует две реки. По одной воды несут сколы льда, прозрачные острейшие куски, по другой бежит выжигающая, и растворяющая все на своем пути лава, она так свежа и горяча, что создает ощущение только что вырвавшегося из -под глубин коры огненного шара .
Пока происходят все эти метаморфозы, душу уже раздирает от не выявленной злости и бешенства, хотя внешне агрессия эта по – прежнему никому еще не заметна.
И тут, конечно же начинает хотеться, как можно быстрее выпустить наружу притаившегося монстра, чтобы он позволил себе все , чего я так сильно желала в своих самых страшных кошмарах.
Разрешить ему овладеть любой попавшейся под руку плотью, рвануть глотку, чтобы слизывать с жертвы первую кровь, самую свежую и самую сладкую, а затем вспороть и живот.
Я прокручиваю эти кадры в своей голове раз за разом, реки стихий разгоняются в своих руслах до предела, им не удержаться в тех берегах.
Так, дойдя до критической своей точки два беснующихся чувства сталкиваются.
На какую - то долю секунды все замирает. Для некого измерения эта доля может показаться и вечностью, но для зверя, которым я стала, она уже не заметна.
Мой взгляд стекленеет перед броском. Чудовище окончательно вырывается наружу.
Внутри все начинает хлестать и расплескиваться. Лед соединяется с лавой и образует пар. Он заполняет собой все щели, пар выходит густой и грязно-серый. Он распространяется по всему организму, и это нельзя проконтролировать. А то что не превратилось в пар, смешивается в единый температурный поток и растекается в хаотичном направлении снося остатки всего на своем пути.
Берегов – вен и русла артерий больше не существует. Эта шипящая субстанция просто переливается по телу так, как ей вздумается.
А клыки, окропленные первой кровью уже во всю рвут мясо. Куски выходят большие и сочные, зверь не переносит копания в мелочах и обгладывания костей.
Пожрав же все органы понемногу, чудовище добирается до самого главного своего лакомства.
У него в лапах еще теплится сердце жертвы, он поглощает его со всей нежностью ненасытного, изголодавшегося за долгое время хищника.
Окончательно расплескавшись, и перемешавшись, буря внутри начинает утихать, организм постепенно возвращается к своему привычному состоянию.
Съеденное сердце жертвы станет лучшим материалом для нового сердца хищника. И оно будет снова биться, работать, любить на износ. Сколько ему хватит сил держать этот организм человеком. Пока не соберется новая буря.
Знаешь, оно не возникает резко, безболезненно для самого тела, и само по себе. Изменения происходят из самого нутра, прямо от сердца.
Я возвращаюсь к животному строению, некогда прошедшей ступени своей эволюции. Единый круг, по которому бежит кровь размыкается, и образует две реки. По одной воды несут сколы льда, прозрачные острейшие куски, по другой бежит выжигающая, и растворяющая все на своем пути лава, она так свежа и горяча, что создает ощущение только что вырвавшегося из -под глубин коры огненного шара .
Пока происходят все эти метаморфозы, душу уже раздирает от не выявленной злости и бешенства, хотя внешне агрессия эта по – прежнему никому еще не заметна.
И тут, конечно же начинает хотеться, как можно быстрее выпустить наружу притаившегося монстра, чтобы он позволил себе все , чего я так сильно желала в своих самых страшных кошмарах.
Разрешить ему овладеть любой попавшейся под руку плотью, рвануть глотку, чтобы слизывать с жертвы первую кровь, самую свежую и самую сладкую, а затем вспороть и живот.
Я прокручиваю эти кадры в своей голове раз за разом, реки стихий разгоняются в своих руслах до предела, им не удержаться в тех берегах.
Так, дойдя до критической своей точки два беснующихся чувства сталкиваются.
На какую - то долю секунды все замирает. Для некого измерения эта доля может показаться и вечностью, но для зверя, которым я стала, она уже не заметна.
Мой взгляд стекленеет перед броском. Чудовище окончательно вырывается наружу.
Внутри все начинает хлестать и расплескиваться. Лед соединяется с лавой и образует пар. Он заполняет собой все щели, пар выходит густой и грязно-серый. Он распространяется по всему организму, и это нельзя проконтролировать. А то что не превратилось в пар, смешивается в единый температурный поток и растекается в хаотичном направлении снося остатки всего на своем пути.
Берегов – вен и русла артерий больше не существует. Эта шипящая субстанция просто переливается по телу так, как ей вздумается.
А клыки, окропленные первой кровью уже во всю рвут мясо. Куски выходят большие и сочные, зверь не переносит копания в мелочах и обгладывания костей.
Пожрав же все органы понемногу, чудовище добирается до самого главного своего лакомства.
У него в лапах еще теплится сердце жертвы, он поглощает его со всей нежностью ненасытного, изголодавшегося за долгое время хищника.
Окончательно расплескавшись, и перемешавшись, буря внутри начинает утихать, организм постепенно возвращается к своему привычному состоянию.
Съеденное сердце жертвы станет лучшим материалом для нового сердца хищника. И оно будет снова биться, работать, любить на износ. Сколько ему хватит сил держать этот организм человеком. Пока не соберется новая буря.
